Проходимец по контракту - Страница 38

«Завидует», — констатировал я и втопил посильнее, разгоняя свой реактивный, или, скорее, антигравитационный снаряд.

Илона, вручая мне небольшой, размером с пару сложенных вместе пачек сигарет, металлический ящичек, объяснила, что, двигаясь по Дороге, приблизительно за полсотни километров от гаража, я найду Точку перехода между мирами. Этот Переход выведет меня в другой мир… — дурацкое такое название… «Севемыр», кажется, — там я передам этот ящичек Ангелу Зоровицу, который встретит меня в таверне недалеко от точки Перехода. Только до этого мне еще желательно связаться с ним по рации. После этого Илона напичкала багажник «метлы» всякой всячиной, с которой мне еще предстояло разобраться, и объяснила, как пользоваться шлемом, прилагающимся к «метле», и голографическим планшетом-картой.

— Веди себя естественно, — сказала она в напутствие. — Будь самим собой: глазей по сторонам, задавай вопросы. Пусть думают, что ты турист, — таких на Дороге тоже хватает, будь уверен. Главное, нигде не задерживайся: скорость доставки — важнейшее условие. И будь осторожен, ногу не перегружай… — Потом она чмокнула меня в щеку и быстренько ретировалась, оставив меня переваривать полученную информацию.

Все было, на первый взгляд, просто. Если не считать, что я не ощущал себя полноценным Проходимцем и не представлял, как проберусь в нужный мир без посторонней помощи. Плюс — меня волновало то, что моя нога чувствовала себя не так великолепно, как я перед Илоной изображал, и откровенно побаливала, когда я пользовался педалью высоты…

Так, а что это там?

Я постепенно сбросил скорость, увидев впереди нечто вроде небольшого автобазара: автопоезда, автобусы, легковые автомобили самых разнообразных расцветок и форм сгрудились на Дороге и ее обочинах. Да, все-таки на довольно оживленном участке Дороги поселился пан Стах: проехать дальше было просто невозможно. Я остановил «метлу» у крайних машин и снял шлем. Какой-то рыжий парень, сидящий на длинном капоте облупленной развалюхи, напоминающей гибрид трактора «Беларусь» с «Линкольном» шестидесятых годов, лениво повернул голову ко мне, не прекращая сосредоточенно двигать челюстями.

— День добрый, что за пробка? — вежливо поинтересовался я, не зная куда деть снятый шлем.

Парень смерил меня взглядом от кроссовок на ногах до довольно-таки объемной ярко-красной куртки, абсолютно игнорируя мое лицо. Эту куртку меня заставила надеть Илона, так как, по ее словам, в мире, куда я должен был доставить груз, было очень холодно. Теперь я понимал, что именно эта куртка была причиной невыразимо кислой мины появившейся на веснушчатой физиономии парня.

— Не пускают в Проезд, — сцедил он через пухлую губу, откусил солидный кусок от какого-то серого свертка, что держал в правой руке, и отвернулся, видимо посчитав, что осчастливил меня достаточной информацией.

Впрочем, когда я снова оседлал «метлу» и повел ее в обход «трактора», он проводил меня пристальным взглядом и даже жевать перестал, что говорило о его немалой заинтересованности.

Мне пришлось дать хороший крюк по какому-то полю, чтобы обогнуть скопище машин и добраться до шлагбаума, перекрывающего Дорогу. Оставалось только надеяться на то, что примятые силовым полем «метлы» ростки снова поднимутся и все-таки принесут урожай. И желательно, чтобы хозяева поля не узнали, что это я тут прокатился. По крайней мере я надеялся, что это не они стояли у шлагбаума непоколебимым утесом, о который разбивались волны возмущения целой толпы водителей. Центром этого утеса, состоящего из мрачных здоровенных мужиков с какими-то стволами в руках, был пузатый человечек небольшого роста. Суетливым переевшим бакланом он голосил в ответ на шум народных волн, но уважения у них, похоже, не вызывал, и только присутствие пушек в руках мрачных охранников сдерживало возникновение пены монтировок на прибое шоферского негодования.

— Я же объясняю: нельзя туда, там чрезвычайной опасности ситуация! — голосил толстопузый баклан. — Подвижка льдов, понимаете? Лавины, понимаете? Буран ужасной силы! — Прибой ревел ему в ответ, заставляя повышать резкость горловых птичьих криков. — Вот через сутки уляжется все, проверим сохранность Дороги и — милости просим!

Вот сутки меня совсем не устраивали: Илона подчеркивала, что важна именно быстрота доставки посылки, и мне очень не хотелось ее подводить.

— Какая сохранность Дороги, гнида?! — выкрикнул из толпы длинный тощий парень, вызвав у меня ассоциацию с Саньком. — Все знают, что Дороге все нипочем: хоть война, хоть землетрясение! Небось пошлину за проезд хотите повысить!

Водительский прибой согласно зашумел:

— Верно!

— Вы нас пустите, а мы там сами разберемся, что там за буран и лавины!

— Да по какому праву вы тут вообще распоряжаетесь?!

Я, остановив «метлу», снял шлем, затем сполз, морщась от боли в ноге, с сиденья, расстегнул свою злосчастную куртку и подошел к седому плотному мужику, сидящему на широкой подножке до боли знакомой мне кабины «КамАЗа». Мужик неторопливо попыхивал сигареткой, словно ему и дела не было до бушующих рядом стихий.

— Давно с Земли? — спросил я его.

Шофер охватил меня неторопливым взглядом прозрачных глаз, достал пачку сигарет.

— Кури.

— Спасибо, не курю. У нас в регионе курить — заводам помогать дымить.

Мужик кивнул, убрал пачку обратно во внутренний карман замасленной джинсовой куртки.

— Не пропустят? — спросил я его через пару минут созерцания все той же картины: волны ревут, баклан голосит, утес неприступен.