Проходимец по контракту - Страница 56

— Норчун-сан, — Норчун поклонился, я тоже, — а каким бы образом поближе познакомиться с правилами именно старой школы гонок на хатанах? Дело в том, что я из закрытого мира и об этих соревнованиях мне мало известно. Вот, отправили меня бизнесмены нашего города, вложили деньги, а я…

Норчун понимающе закивал, протянул мне узкий стакан с каким-то бледно-молочного цвета напитком. Маня сразу задергалась, пытаясь просунуть любопытный усатый нос в узкую горловину.

— Ты не будешь это пить! — Я изо всех сил пытался удержать упорно лезущую к стакану животину.

Маня заверещала на весь салон, убеждая меня, что жить без этого напитка просто не может, вот упадет сейчас и умрет в страшных конвульсиях, и пусть мне будет за это стыдно!

Я вылил немного напитка на ладонь, предложил гивере, та понюхала и сделала удивленные глаза: мол, чего это ты мне такую гадость предлагаешь, совсем с ума сошел?! Еще и отвернулась с выражением величайшего презрения к такому глупому и недалекому члену своей стаи… Противное животное!

Норчун с видимым равнодушием взирал на наши с Маней взаимоотношения, и только слабая искорка издевки на самом дне его маленьких темных глаз свидетельствовала о том, что он просто наслаждается моим глупым видом.

— А правила просты, Алексей-нэр: та же новая школа, только с силовыми методами воздействия на противников. Да вы не бойтесь этого: медицина у нас сильная, на ноги быстро поставят, если что. Главное — не умереть, пока реаниматоры не подоспеют… — Он кивнул на мою наполненную напитком ладонь, с которой я уже не знал что делать. — А руку вы можете о что угодно в салоне вытереть: следов не останется.

— А сколько заездов в соревнованиях? — с какой-то подозрительной дрожью в районе желудка поинтересовался я, ощущая себя уже каким-то смертником, спортивным камикадзе, что ли.

— Один, к сожалению, — мило улыбнулся Норчун. — А большее количество просто не имеет смысла: все равно почти все соперники выбывают обычно с трассы, кроме победителя, разумеется! Ну а вторых и третьих мест в этом соревновании не существует: это же не новая школа, разработанная специально для внешних!

Даже Санек немного притих при этом нарочито равнодушном описании и уже не так активно прихлебывал из бокала. Данилыч, так тот вообще погрузился в мрачные размышления, забыв о напитке, что темно-красной струйкой потек из наклоненного бокала на светло-коричневую обивку салона. Пятен не оставалось: обивка словно всасывала жидкость в себя, сохраняя идеальный вид. Мечта холостяка: ковер, который сам себя пылесосит… И о чем я думаю?

Я, убедившись, что салон действительно не пачкается, вытер руку о боковую панель. Обшивка тут же, словно давно ждала этого, впитала влагу и оставила ладонь совершенно сухой — я специально это проверил, потерев вспотевший лоб. И следа на обшивке не осталось — с этим порядок.

Норчун с улыбкой наблюдал за моими действиями, по-видимому наслаждаясь представлением.

Ах да, мы — внешние… Вот и прорвалось высокомерие твоей расы, гид-переводчик, как ты ни улыбайся, как ни кланяйся внешним гостям… Что ж, ты считаешь себя лучшим по определению, по месту рождения, по расе, по крови. Когда-то одни люди так тоже считали. И решили очистить мир от совсем других, а тех, кто были поближе расовыми признаками к их «избранной расе», постановили сделать рабами. И даже преуспели в своих планах… но — только вначале. А затем…

— Мы подъезжаем, — с улыбкой сообщил нам Норчун, не подозревая о том, что я только что сравнил его с нацистами. — Желаете насладиться панорамой города? Это — Като, центр Шебека, его столица.

Он говорил мягко, но горделивые нотки все же проскакивали в его голосе, как ни пытался он скрыть под напускным гостеприимством: мол, смотрите, гости дорогие, на недоступную вашим возможностям мощь и красоту, удивляйтесь могуществу и интеллектуальному уровню, до которых вам еще расти и расти…

И посмотреть было на что.

Затемненные экраны окон просветлели, пропуская радость солнечного света в салон. Стало видно узкую ленту Дороги, прямой линией врезающейся, среди сияния солнца на морской глади, в какую-то светлую массу, вырастающую на горизонте. Или шофера в нашем средстве передвижения действительно не было, или впереди салона был вместо окна большой экран, передающий сверхправдоподобную картинку с передней камеры машины, но мы все, сидящие в салоне, могли свободно видеть в «лобовое стекло» открывающуюся перед нами панораму гигантского мегаполиса: небоскребы монументальных размеров, соединенные между собой паутиной переходов, циклопические платформы на умопомрачительной высоте, служащие, по-видимому, чем-то вроде аэродромов для многочисленных летающих средств передвижения, а может, и высотными садами-полями, за неимением места на земле…

Гигантская масса мегаполиса, или даже гипермегаполиса, впечатляла и подавляла, действительно внушала трепет и уважение к людям, все это построившим. Какие там Нью-Йорк, Пекин или Токио! Они все вместе не стоили и пятой части этого гигантского сплетения зданий и переходов. Сплетения, что вознеслось своими пиками на несколько километров в небо и пустило свои щупальца по воде на много десятков километров вокруг. Сплетения, что было так легко и ажурно в каждой своей части, но невероятно тяжело и громоздко в общей массе, все более подавляющей, по мере нашего приближения к ее окраинам.

— Ничего себе, какие объемы! — прохрипел Санек, видимо пропустивший свой напиток не в то горло. — Я такого и в «Звездных войнах» не видел! Это же сколько кубических километров города мы сейчас видим?